Появление Эарендила

Толкиен был еще студентом, когда увлечение древнеанглийскими текстами натолкнуло его на сборник англосаксонских религиозных стихов Кюневульфа «Христос». И две строчки из поэмы запали в душу молодому Толкиену: Eala Earendel engla beorhtast ofer middangeard monnum sended. «Привет тебе, Эарендил, светлейший из ангелов над средиземьем людям посланный». В англосаксонском словаре «Earendel» переводится как «сияющий свет, луч», но здесь это слово, очевидно, имеет какое-то особое значение. Сам Толкиен интерпретировал его как аллюзию на Иоанна Крестителя, но полагал, что первоначально слово «Эарендил» было названием звезды предвещающей восход, то есть Венеры. Слово это, обнаруженное у Кюневульфа, взволновало его, непонятно почему. «Я ощутил странный трепет,- писал он много лет спустя,- будто что-то шевельнулось во мне, пробуждаясь ото сна. За этими словами стояло нечто далекое, удивительное и прекрасное, и нужно было только уловить это нечто, куда более древнее, чем древние англосаксы». Позже в конце лета 1914 г было написано первое стихотворение посвященное Эарендилу. Заглавием к нему стала любимая строка Толкиена из «Христа» Кюневульфа: «Eala Earendel engla beorhtast!». Стихотворение называлось «Плавание Эарендила, Вечерней звезды», и начиналось так: Эарендил восстал над оправой скал, Где, как в чаше, бурлит Океан. Сквозь портал Ночной, точно луч огневой, Он скользнул в сумеречный туман. И направил свой бриг, как искристый блик, От тускневшего злата песков По дороге огня под дыханием Дня Прочь от Западных берегов. В следующих строках описывается путешествие звездного корабля по небесной тверди, продолжающееся до тех пор, пока он не тает в свете восхода. Образ звезды- морехода, чей корабль восходит в небо, был навеян упоминанием об «Эарендиле» в строках Кюневульфа. Но стихотворение, центром которого является этот образ, не имеет аналогов. Это было начало собственной мифологии Толкиена. В начале 1915 г. Толкиен обратился к своим ранним стихам об Эарендиле и, взяв их сюжет за основу, принялся разрабатывать более обширное повествование. Впервые стихи об Эаренделе были показаны Дж. Б. Смиту, члену студенческого кружка ЧКБО куда входил и сам Толкиен. Его другу стихи очень понравились, но он спросил: о чем они, собственно? «Не знаю, –ответил Толкиен.- Постараюсь выяснить». Не «придумать», а именно «выяснить». Он воспринимал себя не как сочинителя истории, а как первооткрывателя древней легенды. И все это – благодаря его личным языкам. Толкиен уже в течении некоторого времени работал над языком, возникшим под влиянием финского, и к 1915 году язык этот в немалой степени усложнился. Сам Толкиен считал это «сумасшедшим хобби» и почти не надеялся, что кому-то это будет интересно. Однако временами он писал на этом наречии стихи, и чем больше он трудился над ним, тем больше он чувствовал, что оно нуждается в поддержке какой-никакой истории. Иными словами, не может быть наречия без народа, который на нем говорит. Толкиен совершенствовал язык: но надо было решить , кому же он принадлежит. В разговорах с Эдит Толкиен называл его «мой дурацкий эльфийский язык». Вот отрывок из написанного на нем стихотворения. Оно датировано «ноябрь 1915, март 1916». Перевода не существует, однако слова «Lasselanta» («листопад», а отсюда-«осень») и «Eldamar» («дом эльфов» на Западе) позднее использовались Толкиеном во многих других текстах. Ai lintulinda Lasselanta Pilingeve suyer nalla ganta Kuluvi ya karnevalinar V’ematte singi Eldamar. В течение 1915 года в сознании Толкиена начала вырисовываться отчетливая картина. ,Он решил, что это – язык, на котором говорят фэйри, или эльфы, которых видел Эарендил во время своего удивительного путешествия. Толкиен начал работать над «Песнью об Эарендиле», в которой описывались скитания морехода по миру до того, как его корабль стал звездой. «Песнь» пришлось разделить на несколько стихотворений, и в первом из них, «Берега Фэери», рассказывается о таинственной стране Валиноре, где растут Два Древа, на одном из которых зреют золотые солнечные яблоки, а на другом-серебряные лунные яблоки. Туда-то и приплывает Эарендил. Это стихотворение сравнительно слабо связано с позднейшими концепциями толкиенской мифологии, однако в нем уже встречаются детали, которые позднее появятся в «Сильмарилионе», и его стоит процетировать в качестве иллюстрации того, как работало воображение Толкиена в то время. Здесь оно приводиться в наиболее раннем варианте: От Солнца на восток, на запад от Луны Есть Холм- один на мили; В подножье бьет зеленый вал, Недвижны башен шпили: Там, за Таникветилем, Край Валинор. Там звезд не светит; лишь одна, Что мчится за Луной. Ведь там растут два Дерева, Чей свет блестит росой Ночной, Чей плод струит Полдневной зной На Валинор. Там побережья Фэери, Там в отсветах луны Обрызган пенным серебром Опаловый ковер, За сумречным морем, У кромки той страны, Где над песчаной полосой Вознесся горный Кор,- Там, за Танкветилем, Край Валинор. От Солнца на восток, на запад от Луны Близ Звездного причала Есть белый город странника И Эгламара скалы: Ждет «Вингелот» у пристани, Где плещет вал за валом, И Эарендил смотрит вдаль, За Эгламара скалы – Там, за Таникветилем, Край Валинор. Незадолго до своей смерти(3.12.1916) Дж. Б. Смит написал своему другу: «Мое главное утешение – что, если меня ухлопают сегодня ночью – через несколько минут мне идти на позиции,- на свете все же останется хотя бы один член великого ЧКБО, который облечет в слова все, о чем я мечтал и на чем мы сходились…» Эти слова Дж. Б. Смита прозвучали для Рональда Толкиена как призыв – призыв взяться за обширный труд, над которым он уже раздумывал уже довольно долго, замысел, грандиозный и потрясающий, которому найдется немного аналогов в истории литературы. Толкиен вознамерился создать целую мифологию, наброски которой уже начали появляться в ранних стихах об Эарендиле.